Die Presse: Виктор Орбан и конец солидарности на Востоке

Во время кризиса с беженцами между Веной и Будапештом царит вражда. Премьер-министр Венгрии олицетворяет новый политический раскол в Европе.

Об этом говорится в статье Томаса Фирегге «Виктор Орбан и конец солидарности на Востоке», опубликованной на сайте австрийской газеты Die Presse.

Как же похожи некоторые сцены как они напоминают прошлое, как бывший прорыв в одночасье превратился в противоположность: Почти шесть десятилетий назад, десятки тысяч венгерских беженцев в ходе подавления народного восстания осенью 1956 года бежали через австрийскую границу, и более четверти века назад министры иностранных дел Алоиз Мок и Дьюла Хорн перерезали железный занавес, чтобы освободить путь для тысяч беженцев из Восточной Германии. Высоко символический акт ознаменовал начало конца холодной войны. После долгой разлуки кузены из Австро-Венгерской империи сжимали друг друга в объятиях, и там царила эйфория.

Но теперь, когда венгры построили пограничный забор на своей южной границе, и поток беженцев снова на пути в Австрию, в последнее время и без того напряженные отношения между Веной и Будапештом пострадали, как никогда за долгое время. Там, где в условиях нынешнего кризиса беженцев на фоне прибывающих потоков мигрантов на Дунае требуются сотрудничество и кризисное регулирование, преобладают взаимные обвинения, озлобленная критика и едва скрываемое презрение. Одни обвиняют других в некомпетентности, другие цитируют послов других государств в МИД – и наоборот.

За отчуждением между Австрией и Венгрией скрывается значительно больше, чем просто очевидный личной раскол между социал-демократом Вернером Файманом и правым консерватором Виктором Орбаном, за этим стоят политические и идеологические различия – политический раскол, который открывает Западную и Восточную Европу старого образца.

Венгрия бесспорно предстала перед дилеммой. В теории, правительство в Будапеште при приеме и регистрации беженцев хочет строго следовать букве закона и положениям Шенгенского соглашения, однако, на практике оно сейчас полностью перегружено и усиливает, таким образом, хаос, который в эти дни распространился в лагерях и на вокзалах страны. 150 000 лиц, ищущих убежища, уже приехали в Венгрию в этом году – и ввиду военных планов сил безопасности и строгой юридической практики в большей степени продолжили свой путь в другие страны.

Там царит управление хаосом: Венгрия дешевыми уловками вводит беженцев в заблуждение своими обещаниями, предоставить поезда, которые отвезут их на Запад, чтобы после этого их остановить; затем тысячи идут по шоссе, пока силы безопасности не придумывают ничего лучше, кроме как посадить их в автобусы и отвезти до границы Бургенланда (историческая область в Австрии); венгерские власти держат в неведении австрийские о том, когда, как и сколько беженцев они отправили. Элементарно не хватает коммуникации. Сам премьер-министр, по обвинению Файманна, был «недоступен» - здесь имеются лишь опровергающие друг друга заявления. Когда в ночь на субботу кризис беженцев грозил усугубиться, Орбан выдавал себя на стадионе за самого рьяного футбольного фаната на международном матче Венгрия против Румынии.

В некоторых частях ЕС премьер со все более авторитарными чертами уже давно стал козлом отпущения. Внутриполитические расчеты ему всегда важнее, чем его имидж, и имидж его страны. Выпады против его коллеги Ангелы Меркель приносят ему в Венгрии аплодисменты. Критика, к примеру, министра иностранных дел Люксембурга Жана Ассельборна («Нам должно быть стыдно за Виктора Орбана»), просачивается через самопровозглашенных поборников «христианской Европы», которые предупреждают о новом переселении народов и, таким образом, намекают на мусульманское большинство. Он знает, что большинство соотечественников поддерживают его – как, впрочем, и партнеры из восточной и центральной Европы – Словакии, Чехии и Польши. Политики, как Милош Земан и Вацлав Клаус, говорят на его языке. Сколько выгод получили их страны с момента вступления в ЕС, они старательно скрывают, а время солидарности, которая ослабила коммунизм, для них в прошлом.