Осторожная десталинизация российской исторической памяти

Пару недель назад накануне сотой годовщины Октябрьской революции в Москве открыли памятник жертвам политических репрессий. Во вторник мне удалось его увидеть. Огромная стена, из которой выступают человеческие фигуры со смазанными чертами лица, напоминающие появляющихся из тумана прошлого духов, производит сильное впечатление.

В открытии памятника принимал участие сам Путин. И это уже очередная новость такого рода за последний год. До этого монумент открыли на Бутовском полигоне в Москве — самом большом в России месте массовых расстрелов периода Большого террора. Путин также присутствовал на церемонии освящения храма Новомучеников — священников, убитых за их веру. На домах в российских городах (особенно в двух столицах) все чаще можно все чаще увидеть скромные таблички, которые напоминают, что там жил человек, которого арестовали и расстреляли (или довели до смерти в лагерях) большевики. Это элементы организованной акции. Монументы, посвященные памяти жертв террора, появились в последнее время также в нескольких провинциальных городах.

Отчасти это заслуга общественных организаций, а отчасти властей. Существующая в России система позволяла Кремлю заблокировать идущие снизу инициативы, но он этого не сделал. Отчетливо видно, что путинский режим, несмотря на свои чекистские корни и заигрывание с идеей о том, что Сталин был «великим государственным деятелем, который вернул стране ее мощь», избрал курс на осторожный демонтаж коммунистического наследия. Большевистская революция выглядит в подаче Кремля злом, навлекшим на Россию и россиян много бед.
Политику российских властей в этой сфере нельзя назвать последовательной или радикальной, однако, принимая во внимание преобладающий в их стране подход к истории (другое дело, что он отчасти сформировался благодаря усилиям тех же самых людей), прошлое представителей истеблишмента и характер созданного ими режима, следует признать, что эти действия заслуживают внимания. Также нужно отметить, что еще недавно такой поворот событий мало кому казался реальным. Наоборот, многие предполагали, что российская авторитарная властная элита свернет в противоположном направлении.

А московский памятник, как я уже сказал, производит сильное впечатление. Все было бы отлично, если бы не один факт. Композицию дополняют плиты, покрытые надписями «помни!» на разных языках. Чаще всего это слово (что совершенно естественно) повторяется на русском, там также присутствуют языки всех стран Балтии. Кроме того, есть немецкий, французский, испанский или английский, хотя заключенных, говоривших на этих языках, в лагерях не было (или их число было очень невелико). Нет только надписи на польском, хотя в жернова советских репрессий попали несколько сотен тысяч поляков. Жизни в них лишились (если считать вместе с жертвами «польской операции» НКВД, которая была направлена против наших соплеменников, живших на территории СССР) примерно 300 тысяч человек. «Забыли», — саркастично отметил поляк, с которым мы вместе рассматривали памятник. И это очень больно.

Ложка дегтя портит вкус бочки меда. Мы видим, что антибольшевистская память в версии, которую продвигает союз Кремля и Православной церкви, носит русскоцентричный характер. Революционные безумцы принесли страдания русским и чуть было не уничтожили Россию, то есть (по крайней мере, как считают некоторые) — это был антирусский заговор. Память о жертвах других национальностей в эту картину не вписывается.

Можно сконцентрироваться на этом элементе и констатировать, что стакан наполовину пуст. Но можно и порадоваться тому, что он наполовину полон. Ведь еще недавно казалось, что никакого стакана вообще не будет. Если в умах россиян закрепится идея (пусть даже в нынешней версии) о том, что большевизм был преступен, рано или поздно стакан заполнится. Так что появление памятника на московском проспекте Сахарова — это хорошая новость, несмотря на то, что на нем нет упоминания о поляках.