Макрон-Фийон, две Европы в Берлине

После того, как Фридрих Великий пригласил Вольтера ребусом на ужин при прусском дворе, ездить в Берлин стало честью. Два века спустя такие поездки все еще в цене: их добиваются лишь немногие счастливчики, а их завершением всегда становится памятное фото. 23 января Франсуа Фийон был запечатлен в кабинете канцлера с видом на Рейхстаг на фоне портрета отца ФРГ Конрада Аденауэра. Он был удостоен чести, которой был лишен Эмманюэль Макрон двумя неделями ранее.

Как бы то ни было, тот наверстал упущенное выступлением в Университете Гумбольдта, где 17 годами ранее представитель «Зеленых» Йошка Фишер (Joschka Fischer) излагал свое видение европейской мечты на основе дуэта Франция — Германия. У каждого свой стиль: в начале января Марин Ле Пен провела встречу с европейскими ультраправыми в Кобленце, городе французских иммигрантов, которые сражались против Революции.

Но давайте остановимся на Фийоне и Макроне и постараемся понять их видение немецкого вопроса. Первый момент: оба считают отношения Франции и Германии ключевыми для Европы. Больше не видно стремления Саркози уйти по-английски или планов Олланда на латинский альянс, которые пытается возродить Бенуа Амон (Benoît Hamon). У стремления восстановить связи с Германией есть предварительное условие (подъем Франции) и методика: подбор слов в обращении к немцам.

Активные действия

Макрон сожалеет о том, что после французского и нидерландского «нет» на референдумах 2005 года, французы и немцы отошли от европейского вопроса. «Мы посчитали, что будет лучше уйти», — заявил Макрон по-английски. Принятый впоследствии по Лиссабонскому договору текст конституции считался наиболее выгодным для интересов Германии. Франсуа Фийон сдержанно это подтверждает: «Иногда складывается впечатление, что Германию устраивает выдохшаяся европейская система».

Пора начинать активные действия при том, что Европе бросил вызов популизм, а ее безопасности грозит тандем Трамп — Путин.

Макрон выбрал угол атаки: экономику. Он решил отстаивать прием беженцев («канцлер Меркель и немецкое общество спасли наше коллективное достоинство») как основу для критики макроэкономической политики Германии. По его словам, «еврозона не работает из-за отсутствия экономической близости. И эти проблемы евро — хорошая новость для Германии». Он утверждает, что «евро стал своеобразной слабой маркой, которая играет на руку немецкой промышленности». По его мнению, «сохранение статус-кво будет означать распад еврозоны через десять лет». Как и левоцентристы вроде его экономического советника Жана Пизани-Ферри (Jean Pisani-Ferry) и бывшего директора ВТО Паскаля Лами (Pascal Lamy), Макрон призывает к формированию бюджета еврозоны и большей интеграции. В краткосрочной перспективе он предлагает новый курс, который подразумевает больше расходов от Германии. Дело в том, что Макрон говорит о росте, а не о балансе бюджета.

Франсуа Фийон же придерживается совершенно иной стратегии. Он категорически не согласен с миграционной политикой Меркель («Франция не согласится принять еще беженцев»), но предлагает куда более совместимый с позицией Берлина подход к экономике. Как истинный голлист, он хочет остаться хозяином собственной страны и отдает предпочтение межправительственной работе, которая оставляет полномочия в руках глав государств и правительств. Голосовавший против Маастрихтского договора Фийон знает, что у такой свободы есть цена: порядок в финансах. Именно поэтому перед встречей с Меркель он снизил свои прогнозы по дефициту бюджета. Его основная цель — привести к общему знаменателю налогообложение предприятий и создать европейский валютный фонд. При этом он не хочет заходить слишком далеко (до Министерства финансов еврозоны или европейского бюджета), чтобы не дестабилизировать неустойчивый евро.

У Фийона — другой приоритет: европейская держава. Приход к власти Трампа дал ему предлог, чтобы выразить претензии к американцам: гегемония доллара, наднациональный статус американских судов, авантюризм США и НАТО на Ближнем Востоке. Вместо этого кандидат от правых предлагает «европейский оборонный альянс».

Без стереотипов

Такой подход бросает вызов одному из столпов современной Германии, то есть военной, торговой и демократической поддержке США. Время тому благоприятствует, однако Фийон по неосторожности допустил ошибку: он ставит Трампа на один уровень с Обамой и предлагает конференцию Россия —Европа по безопасности. Без участия американцев. А это может вызвать подозрения в Германии и подтолкнуть ее к отказу.

В стремлении избежать подобных упреков Макрон отходит от привычного восприятия Франции и Германии: «Мне хочется избавиться от стереотипов о Франции, которая занимается международными вопросами, но парализована внутренними проблемами, и Германии, которая сильна в экономическом плане, но наивна перед глобальными угрозами». Он смеется над планами Фийона в отношении России и отвергает какие-то эксклюзивные права Франции в Африке: «Когда речь идет о средиземноморской политике, это дело не Франции, а всей Европы».

Другими словами, Фийон стремится к постголлистской, французской и межправительственной Европе, тогда как Макрон вдохновляется наследием центристов и федералистов, вроде Жака Делора (Jacques Delors) и Валери Жискар д'Эстена (Valéry Giscard d'Estaing). Два мировоззрения, два пути.