Кремлевская болезнь европейских политиков

В Совете Европы рассматривают возможность отмены санкций против РФ.

На Западе никак не хотят понять, что Россия никогда не принадлежала к европейскому пространству ценностей и не принадлежит до сих пор. Для того, чтобы это произошло, в России должны пройти деимперализация и дешовинизация, как в свое время прошла через денацификацию Германия после ее разгрома во Второй Мировой войне. Этот процесс займет не одно поколение. И только после этого в России начнут приближаться к тому, что мы называем «европейские ценности».

Поэтому, когда мы слышим о том, что «Европа потеряет Россию», эти заявления, по моему мнению, являются политическим невежеством, непониманием той ситуации, которая существует в России. И это не только «болезнь» господина Ягланда — генсека Совета Европы. Это «болезнь» многих европейских политиков, даже после 2014 года.
Почему так происходит? Существует зависимость. Многие из тех, кого в Германии сейчас называют «Путин-ферштейн», зависят от того, что происходит в Кремле. И очень печально, что, скорее всего, мы имеем что-то вроде той ситуации, которая была с председателем ПАСЕ Педро Аргамунтом, хорошо известным политиком, который всячески демонстрировал свою лояльность к стране-агрессору, но уже, правда, завершил активную фазу своей политической карьеры. Не хотелось бы, чтобы это повторилось и с генсеком Совета Европы.

Правда, думаю, эти попытки не будут успешными. Не от одного человека зависят все решения этой организации. Уверен, что там найдется немало здравомыслящих политиков, которые понимают, что это означает фактически прощение России нарушения ею норм международного права и прав человека, в первую очередь.

Не думаю, что дело дойдет до снятия санкций с России. Но мы должны сделать для себя выводы. И понять, что идет борьба, достаточно жесткая и активная. Поэтому в любом случае нужно искать инструменты как предотвратить негативное развитие событий.

Да, Москва не оставляет попыток взять реванш на идеологическом фронте, как и не оставляет попыток шантажировать отдельные страны и организации в целом. Да, это верх политического цинизма. Но это нормальный инструмент для московской дипломатии, ничего необычного в этом нет.

И поэтому, я повторю, мы — Украина — должны очень системно подходить к таким угрозам. И так организовывать свою работу, чтобы ни у кого из тех, кто принимает решения, — а это будет в январе 2018 года на осенней сессии парламентской ассамблеи Совета Европы — даже не возник вопрос, можно ли делать шаги, которые похоронят саму структуру. И здесь уже все средства, как говорится, необходимо задействовать. Я очень надеюсь, что украинская дипломатия (и не только) сделает все, чтобы эта тема больше даже не звучала в стенах Совета Европы.