Как бороться с демагогами-популистами

Недавно на одной конференции я оказался рядом с известным американским экспертом по вопросам торговой политике. Мы заговорили о Североамериканском соглашении о свободной торговле (НАФТА), которое президент Дональд Трамп считает причиной бед американских рабочих и пытается пересмотреть. «Я никогда не считал НАФТА чем-то важным», — заявил этот экономист.

Я был потрясён. Этот эксперт был одним из самых активных и ярых защитников НАФТА, когда это соглашение подписывалось четверть века назад. Вместе с другими экономистами, специализирующимися на вопросах торговли, он сыграл огромную роль, убеждая американское общество в его пользе. «Я поддерживал соглашение НАФТА, потому что надеялся, что оно откроет путь к новым торговым соглашениям», — пояснил мой собеседник.

Пару недель спустя я присутствовал на обеде в Европе, где выступал бывший министр финансов одной из стран еврозоны. Темой собрания был подъём популизма. Бывший министр ушёл из политики и не стеснялся в выражениях, перечисляя ошибки, которые, по его мнению, допустила европейская политическая элита. «Мы обвиняем популистов в том, что они дают обещания, которые не могут выполнить, однако эта критика относится, прежде всего, к нам самим», — заявил он нам.

На том же обеде, ещё перед выступлением бывшего министра, я рассказывал о проблеме, которую называю трилеммой: невозможно одновременно иметь и национальный суверенитет, и демократию, и сверхглобализацию. Мы обязаны выбрать два пункта из трёх. И бывший политик говорил об этом весьма страстно: «По крайней мере, популисты честны. Они открыто говорят о выборе, который делают; они хотят национального государства, а не сверхглобализации или общего рынка Европы. А мы говорим нашим народам, что можно получить все три пирожка одновременно. Мы давали обещания, которые не в состоянии выполнить».
Мы уже никогда не узнаем, могла ли повышенная честность наших ведущих политиков и технократов уберечь нас от роста популярности националистических демагогов, таких как Трамп или как Марин Ле Пен во Франции. Однако совершенно очевидно, что за дефицит искренности в прошлом теперь приходится платить. И для центристских политических движений платой стала потеря доверия к ним. Кроме того, элитам стало намного труднее наводить мосты над пропастью, отделяющей их от обычных людей, которые уверены, что истеблишмент про них просто забыл.

Многие представители элиты озадачены вопросом, почему бедные группы населения и рабочий класс голосуют за людей, подобных Трампу. Дело в том, что продекларированная Хиллари Клинтон экономическая политика, несомненно, была бы для них намного выгоднее. Пытаясь объяснить этот явный парадокс, они говорят о невежестве, иррациональности и расизме этой группы избирателей.

Но есть и другое объяснение, которое полностью отвечает принципам рациональности и защиты своих интересов. Когда исчезает доверие к политикам истеблишмента, избиратели совершенно естественным образом начинают игнорировать их обещания. С большей вероятностью их привлечёт кандидат, имеющий репутацию борца с истеблишментом, человек, в котором можно не сомневаться: он точно порвёт с привычной политикой.

Говоря языком экономистов, политики-центристы столкнулись с проблемой асимметричной информации. Они заявляют, что являются реформаторами. Но почему избиратели должны верить лидерами, которые выглядят ничуть не лучше прежней волны политиков, преувеличивавших выгоды глобализации и отмахивавшихся от народного недовольства?

В случае с Клинтон проблему явно усугубляли её тесные связи с глобалистским истеблишментом Демократической партии, а также с финансовым сектором. В ходе предвыборной кампании она обещала справедливые торговые соглашения и отказалась поддерживать Транс-Тихоокеанское партнёрство (ТТП), но насколько искренними были эти заявления? Ведь когда Клинтон была госсекретарём США, она решительно выступала за подписание ТТП.

Такую ситуацию экономисты называют «объединяющим равновесием» («pooling equilibrium»). И традиционные политики, и политики-реформаторы выглядят одинаково, поэтому они вызывают у большинства электората одинаковую реакцию. Они теряют голоса в пользу популистов и демагогов, чьи обещания встряхнуть систему вызывают больше доверия. Если рассматривать данную проблему как проблему асимметричности информации, мы можем увидеть и её возможное решение. Объединяющее равновесие можно нарушить, если политики-реформаторы «просигнализируют» избирателям и сообщат им свой «истинный тип».

В данном контексте сигналы имеют специфическое значение. Необходимо демонстрировать поведение, требующее больших усилий и затрат; оно должно быть настолько экстремальным, чтобы у традиционных политиков не возникало желания его копировать, однако при этом не настолько экстремальное, чтобы реформатор превращался в популиста, тем самым, лишая всю затею смысла. Например, Хиллари Клинтон для доказательства реальности изменения своих взглядов могла бы объявить, что больше не примет от Уолл-стрит ни копейки, или что она не подпишет ни одного нового торгового соглашения в случае избрания.

Иными словами, политики-центристы, желающие «украсть молнию» у демагогов, должны прокладывать свой путь по очень узкой дорожке. И если этот путь выглядит трудным, значит таков масштаб проблемы, стоящей перед политиками. Для её решения, видимо, потребуются новые лица и более молодые политики, не запятнанные идеями глобализма и рыночного фундаментализма своих предшественников.

Кроме того, придётся прямо признать, что отстаивание национальных интересов — это то, ради чего избирают политиков. А значит, они должны быть готовы напасть на многих священных коров истеблишмента, в первую очередь, на безудержную свободу, предоставленную финансовым учреждениям, на излишнюю склонность к политике сокращения госрасходов, на негативное отношение к роли государства в экономике, на неограниченное движение капитала по всему миру, на фетишизацию международной торговли.

Для центристских ушей заявления таких лидеров будут часто раздражающими и экстремальными. Однако лишь так можно переманить избирателей у популистов-демагогов. Новые политики должны предлагать инклюзивную, а не нативистскую концепцию национальной идентичности, их программа должна полностью соответствовать либерально-демократическим нормам. Всё остальное следует позволить.