Как Москва побеждает в информационной войне в Европе

Не обольщайтесь: облетевшая на неделе социальные сети фотография авианосца «Адмирал Кузнецов», который продвигается к военно-морской базе в Тартусе в облаке черного дыма, потеряв два своих самолета, на самом деле не соответствует действительности.

Реальность складывается совершенно иначе. Развернутые в прошлом году ракетные комплексы С-400 обеспечивают России контроль над сирийским воздушным пространством, а отправка чеченского спецназа в рамках полицейской операции подтверждает прогнозы ряда экспертов: модель Грозного применяется в Алеппо. Разрушить все, а затем отстроить «мирный» город. «Грозный — конечно, не Дубай, но куда лучше Триполи», — заявил побывавший на днях в Париже представитель российских властей.

Реальность в том, что министр иностранных дел России (да, России) Сергей Лавров объявил 8 декабря о прекращении обстрелов Алеппо сирийской (да, сирийской) армией, словно Сирия теперь официально находится под российским мандатом. Причем, прозвучало это как одностороннее решение, через два дня после очередного вето в Совбезе ООН против резолюции о перемирии и видимости переговоров с американским коллегой Лаврова Джоном Керри. В конце 2016 года Россия сама принимает решения, не утруждая себя многосторонним подходом.

«Мировой порядок устарел»

Реальность в том, что все россияне и так или иначе близкие к ним личности заявляют с этого лета (то есть, после Брексита и победы Дональда Трампа) о гибели «либерального международного порядка». На кризис европейского проекта наслаивается «исчезновение американского лидерства». Для них начавшийся после окончания холодной войны период подходит к своему завершению. Триумф Запада продлился всего четверть века.

Хотя они не стремятся занять его место. «Мировой порядок устарел», — уверен один российский эксперт по международным отношениям. Москва стремится добиться формирования многополярного мира, о котором уже давно говорит постсоветская Россия. Мира, где она вновь была бы на первых ролях. Мира, где западный блок расколот, США теряют интерес к внешней политике, а Европа ослаблена популистской волной.
Эта самая Европа вызывает нешуточный интерес в России. Причем не только после референдума за Брексит. Стоит отдать должное Владимиру Путину: если многие западные лидеры были застигнуты врасплох волной электорального протеста в 2016 году, к нему это явно не относится. Некоторые специалисты по России вспоминают его пророческое послание Федеральному собранию в декабре 2013 года, когда Россия была представлена как лидер мирового консерватизма, и когда он подчеркнул прочность «традиционных ценностей» в России перед лицом попустительства Запада в области нравов и иммиграции. Именно на этой основе его режим выстраивал тесные отношения с популистскими и ультраправыми европейскими партиями. «Да, мы считаем, что мультикультурализм ведет Европу к гибели, — признает российский чиновник. — И сейчас европейцы думают точно так же».

«Че Гевара правых»

Этот образ сильного лидера, который навел порядок в Чечне (там, кстати, действуют законы шариата) и отстаивает традиционные христианские ценности, без сомнения, объясняет его популярность в некоторых европейских кругах. Как считает британский журналист Питер Померанцев, Путин стал «Че Геварой правых»: «Для настроенных против истеблишмента правых выражение восхищения Путиным становится эквивалентом того, чем долгое время были для левых футболки с изображением Че».

Все это делает фото груды железа под названием «Адмирал Кузнецов» еще более обманчивым. Помимо военных операций на Украине и в Сирии, путинская Россия провела идеологическое наступление, которое сегодня приносит плоды за пределами направленного против истеблишмента течения. Когда кандидат от французских правых Франсуа Фийон в своей книге и бывший премьер Доминик де Вильпен в интервью RT поддерживают российскую логику восприятия событий после окончания холодной войны, то есть говорят об унижении Москвы Западом и «продвижении НАТО на восток», не говоря ни слова о протестах на Майдане, аннексии Крыма и намеренных ударах по больницам в Сирии, они демонстрируют то, чего удалось добиться России.

Москва хорошо знакома с французскими выборами. В 1974 году советский посол в Париже Степан Червоненко нанес визит кандидату Валери Жискар-д’Эстену в период между двумя турами. В 1981 году «Правда» выпустила о нем же длинную красноречивую статью, потому что этот «осторожный и хладнокровный политик» был ближе Москве, чем Франсуа Миттеран с его подозрительными атлантистскими наклонностями. Все это, несомненно, стало ответом на действия Жискар-д’Эстена, который в мае 1980 года, через пять месяцев после начала советского вторжения в Афганистан, нарушил западное единство встречей с Леонидом Брежневым в Варшаве, а затем на саммите «семерки» в Венеции представлял интересы советского лидера и пытался уговорить Запад ничего не предпринимать. Во время кампании Миттеран назвал его по телевидению «телеграфистом» Москвы. Все это никак не помогло Валери Жискар-д’Эстену. Ни в дипломатическом, ни в избирательном плане.