«Мне хотелось бы посетить Крым»

Парфюмер Кристин Нажель о морских путешествиях и особом российском микроклимате

В январе 2016 года пост эксклюзивного парфюмера французского модного дома Hermès, который до того занимал известный «нос» Жан-Клод Эллена, перешел к Кристин Нажель. Кристин приехала в Москву, чтобы лично представить свой первый женский аромат Hermès, и рассказала «Ленте.ру» о своем пути в парфюмерию и личном отношении к тому, что символизирует дом Hermès — коже, лошадям и традициям.

«Лента.ру»: Что вас привлекает в компании Hermès?

Нажель: Самое важное — это уникальная история дома Hermès, его наследие. Это целая вселенная, включающая в себя множество разных миров: мир шелка, кожи, конного спорта, дизайна… Когда я пришла сюда, все эти двери распахнулись для меня. Было ощущение, что я попала в пещеру Али-Бабы. В этих сокровищах, в этой вселенной я черпаю вдохновение и творческую силу. То, как работали и работают мастера Hermès, подстегивает меня работать больше и посвящать себя моему искусству в полной мере.

Парфюмерия, безусловно, искусство, а парфюмер — художник. Не сложно ли вам, художнику, работать в рамках, которые вам ставит такой известный дом с такими глубокими традициями?

Нисколько. Я не чувствую себя стесненной никакими рамками. Вообще, это только со стороны кажется, что Hermès консервативен и непоколебимо зиждется на каких-то традиционных устоях. На самом деле все не так. Уже тот факт, что на должность главного парфюмера после Жана-Клода Эллена пригласили меня, подтверждает, что Hermès отличает внутренняя свобода: мы с Жаном-Клодом очень разные мастера, наши творческие манеры и наши ароматы сильно отличаются. И несмотря на это, мы работаем для одного и того же дома, воплощая его идеи. Конечно, если бы мне предписали развивать стиль Эллена, создавать нечто «а-ля Эллена», я бы чувствовала себя зажатой. Но мне предоставляют свободу самовыражения.

Сейчас вы в статусе эксклюзивного парфюмера дома представляете свой первый женский аромат — Galop d’Hermès. А в начале года в Париже показали свою первую работу в этом качестве — одеколон Eau de rhubarbe écarlate. В чем была разница в работе над ними?

Я пришла в дом Hermès уже состоявшимся парфюмером, до тонкостей знающим детали своего ремесла. Конечно, каждый парфюмер работает в своем стиле, это во многом дело одиночки, индивидуалиста. Мне потребовалось какое-то время для того, чтобы войти в ритм жизни в новом качестве, и в этот переходный период мы работали вместе с Жаном-Клодом Эллена. Это было нужно мне не для того, чтобы открыть какие-то секреты и тонкости искусства, — я, повторюсь, была уже опытным «носом», — а для того, чтобы понять и почувствовать дух Hermès, который Жан-Клод воплощал в своих творениях, узнать тайны дома. И в качестве завершения этой совместной работы мы решили сделать совместно дуэт одеколонов. Мой Eau de rhubarbe écarlate, такой радостный, сияющий, многоцветный, отражал мое тогдашнее состояние: я была счастлива, что стала частью дома Hermès, который у меня прежде всего ассоциируется с многоцветием, яркими, чистыми оттенками.

А пока я работала над первым собственным ароматом в качестве эксклюзивного парфюмера компании, я познакомилась с важнейшим, пожалуй, что есть с момента ее основания, — с кожей. Это огромный мир своеобразных запахов, совсем другой фасад дома Hermès, который я открыла в эти первые месяцы работы. И он стал основой нового аромата.

А есть ли у молодых парфюмеров понятие ученичества, как это бывает, скажем, у живописцев? Или каждый «нос» создает себя сам?

В общем и целом, как в любом ремесле, институт ученичества в нашем деле существует. Но у каждого парфюмера свой путь. Моего наставника в компании Creations aromatiques звали Мишель Альмарак (создатель, помимо прочего, бестселлера Gucci Rush. — прим. «Ленты.ру»). Удивительно — учась у него, я постоянно порывалась уйти. Всякий раз, когда я составляла очередную композицию и приходила с ней к Мишелю, он спрашивал меня: «Почему тебе нравится то, что ты сделала?» И если я за секунду не находила ответ, он говорил: «Снимай новый слой». То есть копай дальше, ищи дополнительные материалы, упрощай формулы. И в какой-то момент я стала приносить ему очень короткие формулы, ясные и внятные. Однажды Альмарак сказал: «Теперь ты понимаешь, в чем суть аромата, как выстраивать его структуру». Словом, все время этого довольно сложного для меня ученичества я хотела поскорее уйти от наставника, «расправить крылья», реализовать свой потенциал. А теперь я с гордостью могу сказать, что у меня есть собственные ученики, так что, может быть, через несколько лет вы будете беседовать с парфюмером, который скажет, что его учитель — Кристин Нажель (смеется).Насколько важно для парфюмера знание естественных наук — химии, биологии?

У каждого «носа» свой путь в профессию. Моя карьера началась в швейцарском университете, где я изучала органическую химию, технические вопросы получения химических соединений. И уже будучи ученой, я узнала, что есть такой вариант моей специальности, как парфюмерия, создание душистых веществ. Так что я сначала стала химиком, а уже потом захотела стать парфюмером. Но все оказалось не так просто. Меня не взяли в парфюмерную школу в Грассе (центр французской парфюмерной промышленности — прим. «Ленты.ру»). Во-первых, я женщина, а в те годы, уже довольно давно, почти все «носы» были мужчинами. Во-вторых, у меня не было «парфюмерных корней»: я не дочь великого парфюмера, не сестра, не жена, вообще не из этой среды. В-третьих, тогда считалось, что химического образования для этой карьеры недостаточно, что оно вообще только мешает. Но я уже тогда была женщиной, которая несется по жизни галопом, я пришпорила судьбу, натянула удила своей рукой — и добилась желаемого. Пусть и не в Грассе. Кстати, сейчас гендерная ситуация в нашем деле изменилась, и в парфюмерных школах много студенток.

Вы затронули вопрос женской карьеры, самовыражения женщины. В России феминистический дискурс довольно острый, поскольку в нашей стране женщины еще не достигли того уровня равноправия с мужчиной, которого достигли, скажем, француженки. Что вы посоветуете девушке из России, которая хочет стать парфюмером?

Как вы понимаете, парфюмером, и хорошим парфюмером, может стать как мужчина, так и женщина: у этой профессии нет «половой принадлежности». Сейчас, в отличие от времен моего ученичества, парфюмерных школ много, и они открыты и для мужчин, и для женщин. Но есть другая проблема: большинство таких школ расположено во Франции, и российской девушке придется ехать туда. Нужно быть готовой много учиться, много работать — не только во время учебы, но еще 5-6 лет после окончания школы. Только после этого вы можете считать себя состоявшимся «носом». Ну и приходится признать, что зачастую женщина должна совмещать несколько «профессий», кроме своей работы, — быть матерью, женой, хозяйкой. Но нет ничего невозможного: у меня трое детей, было несколько мужей, и, тем не менее, я хороший парфюмер. Главное — желание. Кстати, мой лучший ученик — как раз студентка.

Вы сказали о себе, что «живете галопом». То есть в выборе названия для новых духов есть какой-то ваш личный подтекст?

В совместной работе всегда есть личный подтекст каждого из участников. Когда я принесла Пьеру-Алексису Дюма (художественный директор дома Hermès — прим. «Ленты.ру») формулу Galop, этот запах розы и кожи, он был просто потрясен: мой парфюм был словно создан для флакона, выпущенного в 30-е годы в честь открытия первого бутика дома за пределами Франции, в Нью-Йорке. Это совпадение продиктовало и выбор флакона: он воссоздает очертания того, исторического, хранящегося сейчас в музее Hermès, и выполнен в форме стремени. В разработке флакона Пьер-Алексис проявил свойственный ему перфекционизм: он настаивал, например, что, несмотря на все сложности, флакон должен быть таким, каким задуман, без компромиссов и упрощений, и стеклянная часть должна быть идеально подогнана к металлической, а эта последняя отполирована вручную. И когда ему сказали, что нужно изменить пропорции для флакона большего объема, мол, у всех ароматов есть флаконы разного объема, нужно было видеть его лицо! Он заявил, что это невозможно, на компромисс с эстетикой мы не пойдем и никаких изменений не внесем, будет только флакон 50 миллилитров, как и было задумано изначально.

Что же до названия — в парфюмерии сложно подобрать имя для новой композиции, потому что многие названия запатентованы. Мы обсуждали название с Пьером-Алексисом, и, пожалуй, никто из нас не может считать себя его автором: мысль пришла к нам практически одновременно. Galop — именно то, что нужно, это слово выражает ту свободу, в том числе женскую свободу, которую мы искали.

У художника не спрашивают, какая краска у него любимая. Но все же, может быть, есть какие-то запахи, особенно вам близкие?

Я люблю материю, любую природную субстанцию. Ее аромат, ощущение прикосновения к ней. Люблю усмирять ее. Скажем, какой-то агрессивный цветочный аромат смягчать, приручать, покорять. Мне нравятся древесные ноты, ноты кожи, а в последнее время, открою вам секрет, я начала испытывать слабость к зеленым и свежим нотам.

Вы сами пользуетесь какими-то духами?

Нет, я не ношу ароматы, поскольку моя кожа — мой рабочий инструмент. На моих руках всегда тесты ароматов, даже сейчас, на интервью. В офисе у меня повсюду разложены резиновые блоттеры для тестирования. Но все же у меня есть любимый аромат, созданный не мной: это Bois des Iles Chanel.

Как вы проводите свободное время? Не занимаетесь конным спортом?

Мне нравится совершать морские путешествия. Я люблю свой сад в Нормандии — это мое убежище, где я всегда чувствую себя в безопасности. Собираюсь съездить в Южную Америку, а также мне очень хотелось бы посетить Крым, а именно Ливадию, место, которое славится своим особым микроклиматом.

Что же касается лошадей, то я с детства боялась их, поскольку у них очень большие зубы (смеется). Но положение обязывает: не так давно в Гран-Пале состоялись традиционные конные состязания под эгидой Hermès, и я специально пришла загодя, чтобы почувствовать запах лошадей. Знаете, этот запах удивительно привлекательный, не сравнимый ни с каким другим. Лошадь по имени Ширазат позволила мне всю ее, так сказать, исследовать, и с тех пор я перестала бояться лошадей. И заодно получила прозвище! Может быть, вы видели фильм с Робертом Редфордом «Человек, который шептал на ухо лошади» (The Horse Whisperer, в российском прокате — «Заклинатель лошадей». — прим. «Ленты.ру»)? Так вот, те, кто были в конюшнях и видели, как я пытаюсь почувствовать конский аромат, назвали меня «Женщиной, которая слушает лошадей».